Неточные совпадения
Шумной и многочисленной толпой сели мы за стол. Одних русских было человек двенадцать да несколько семейств англичан. Я успел заметить только белокурого полного
пастора с
женой и с детьми. Нельзя не заметить: крик, шум, везде дети, в сенях, по ступеням лестницы, в нумерах, на крыльце, — и все
пастора. Настоящий Авраам — после божественного посещения!
Пастор молча поцеловал
жену в голову.
Широкий поток времени, разделивший наше прежнее знакомство, не лишает меня, однако, надежды, что Вы еще не забыли Эмму,
жену покойного
пастора Клейнберга, а по псевдониму ложи — Alba Rosa [Белая роза (лат.).].
Тут молодой врач с искренним удовольствием увидал, что его
жена не только gnadige Frau, но и многосведущая масонка, благодаря покойному
пастору, бывшему сильным деятелем ложи строгого наблюдения, который старался передать молодой
жене главные догмы масонства и вместе с тем познакомил ее с разными немецкими и русскими масонами.
Жило семейство Норков как нельзя тише и скромнее. Кроме каких-то двух старушек и
пастора Абеля, у них запросто не бывал никто. С выходом замуж Берты Ивановны, которая поселилась с своим мужем через два дома от матери, ежедневным их посетителем сделался зять. Шульц вместе с
женою навещал тещину семью аккуратно каждый вечер и был настоящим их семьянином и сыном Софьи Карловны. Потом в доме их, по известному читателям случаю, появился я, и в тот же день, вслед за моим выходом, Шульц привез художника Истомина.
Пунцовые губы его тихо вздрагивали под черными усами и говорили мне, что в беспокойной крови его еще горит влажный поцелуй Берты Ивановны. Если бы
пастор Абель вздумал в это время что-нибудь заговорить на тему: «не пожелай
жены искреннего твоего», то Роман Прокофьич, я думаю, едва ли был бы в состоянии увлечься этой проповедью.
Кроме семейства
пастора, который явился с
женою и двумя взрослыми дочерьми, набралось еще штук до восьми молодых немецких дам и девиц.
Бирон, после трехнедельного регентства, попал с родней в Пелым, где он и поселился с
женой, сыновьями, дочерью,
пастором и врачом, в домике, план которого был начертан самим Минихом.
— Настоящая
жена храброго коменданта! — говаривал
пастор.
Пять лет уже, как Рабе в одно и то же время посещала Гельмет или с
пастором, или, в случае важных занятий, не позволявших ему отлучиться, одна, сопровождаемая доверенным служителем баронессы, а иногда
женою гельметского амтмана Шнурбауха, которую нарочно за нею присылали.
Долго стоял Вульф на берегу острова, пока не потерял из глаз
пастора и ту, которую он называл так долго сестрою своей и так мало своей
женою.
— Время! — воскликнул кто-то. — Да разве вы не знаете, господин
пастор, что лучшее время говорить о правах наступит, когда они кровью и огнем напишутся на стенах наших домов и слезами
жен и детей наших вытравятся на железе наших цепей!